Патрик О'Брайан

Капитан первого ранга

Паруса корабля с прямым парусным вооружением, поставленные во время штиля для просушки:

1. Летучий кливер

2. Кливер

3. Фор-стеньга-стаксель

4. Фор-стаксель

5. Фок или нижний прямой

6. Фор-марсель

7. Фока-брамсель

8. Грота-стаксель

9. Грота-стеньга-стаксель

10. Средний стаксель

11. Грот-бом-брам-стаксель

12. Грот, или прямой

13. Грот-марсель

14. Грот-брамсель

15. Бизань-стаксель

16. Бизань-стеньга стаксель

17. Бизань-брам-стеньга-стаксель

18. Бизань

19. Контр-бизань

20. Бизань-марсель

21. Бизань-брамсель

Из книги Серреса «Liber Nauticus»

(«Морская книга»)

Глава первая

Рассвет едва забрезжил; пелена дождя, перемещавшаяся к восточной части залива, поредела настолько, что стало видно: преследуемый корабль изменил курс. «Чаруэлл» шел за ним почти всю ночь, выжимая, несмотря на обросшее водорослями днище, семь узлов. Между кораблями было уже не более полутора миль. Шедший впереди поворачивал, идя круто к ветру. Тишина на палубах фрегата стала гробовой после того, как каждый на его борту смог различить вдали два ряда орудийных портов. Моряки сумели толком разглядеть незнакомца впервые после того, как впередсмотрящий, несмотря на сгущавшуюся темноту, крикнул, что в одном румбе слева на крамболе заметил парус над горизонтом. Он шел курсом норд-норд-ост. По общему мнению моряков «Чаруэлла», это было одно из судов рассеявшегося французского конвоя или же американец, пытавшийся сквозь блокаду, под покровом безлунной ночи, прорваться к Бресту.

Через две минуты после того, как незнакомец был обнаружен, на «Чаруэлле» поставили фока— и грот-брамсели [1] лишь незначительно увеличив парусность. Дело было в том, что фрегат завершал долгий и утомительный переход из Вест-Индии. Девять недель они не видели суши; частыми в пору равноденствия бурями сильно потрепало и без того изношенные рангоут и паруса; в придачу ко всему трое суток пришлось дрейфовать в разбушевавшемся не на шутку Бискайском заливе, и было вполне понятно, почему капитан Гриффитc хотел немного поберечь корабль. Хотя и не слишком резво, часа через два фрегат все-таки стал нагонять незнакомца, а во время утренней вахты, когда пробило четыре склянки, «Чаруэлл» изготовился к бою. Барабанщик пробил сбор, матросы ринулись выносить наверх свернутые койки и укладывать их по бортам в сетки, образуя из постелей бруствер, орудия были выдвинуты в порты. Выдернутые по тревоге из-под теплых одеял вахты молча стояли у пушек под холодным дождем. За час с лишком они успели продрогнуть до костей.

Напряженную тишину нарушил канонир одного из орудий на шкафуте, толкуя стоявшему возле него человечку, который подслеповато щурился, вглядываясь в даль:

— Это французский двухпалубник, лопни мои глаза! Семидесятичетырех-, а то и восьмидесятипушечник. Попали мы, старина, голым задом на ежа!

— Эй, на шкафуте, молчать в тряпку! — рявкнул капитан Гриффитc. — Мистер Куорлз, записать фамилию паникера!

Горизонт затянуло серой пеленой дождя. Однако теперь все догадывались, что кроется за этой завесой. Это был французский линейный корабль, ощерившийся двумя рядами орудийных портов. Ни один из моряков фрегата не упустил из виду почти незаметный поворот рея, обозначавший, что француз поставит фок в нужное положение, ляжет в дрейф и станет их поджидать.

«Чаруэлл» нес 32 двенадцатифунтовые пушки, а в ближнем бою, пустив в ход короткоствольные карронады на шканцах и полубаке и тяжелые орудия, он мог обрушить на противника одним бортовым залпом 238 фунтов металла. Французский линейный корабль выдал бы в ответ не меньше 960 фунтов. Ясное дело, плетью такой обух не перешибешь! И вовсе не стыдно было бы спуститься под ветер и дать деру, если бы не следующее обстоятельство: где-то неподалеку в сумрачном море за ними следовал мощный напарник — фрегат «Ди», вооруженный 38 восемнадцатифунтовыми орудиями. Во время последнего шторма он потерял стеньгу и оттого снизил скорость, но до наступления ночи фрегат был отчетливо виден и отвечал на сигнал капитана Гриффитса, который, как старший по званию, приказал совместно преследовать противника. Хотя линейный корабль превосходил своей огневой мощью оба фрегата, вне всякого сомнения, англичане совместно смогли бы задать французу перцу. Француз наверняка спокойно подставит свой борт одному из фрегатов и примется расстреливать его из всех орудий; зато второй фрегат, сумев зайти со скулы или раковины, станет выкашивать неприятельские палубы беспощадным продольным огнем, и уж тут французу крыть будет нечем. Вариант вполне возможный: его уже испробовали. К примеру, в 1797 году «Неутомимый» и «Амазонка» таким манером потопили французский семидесятичетырехпушечник. Правда, у «Неутомимого» и «Амазонки» на двоих было восемьдесят дальнобойных орудий, а французский «Друа де л'ом» из-за сильного волнения не смог открыть нижние орудийные порты. Сегодня же по морю шла умеренная зыбь, а значит, «Чаруэллу» придется перекрыть незнакомцу дорогу к Бресту с большим уроном для себя.

— Мистер Хауэлл, — произнес капитан. — Поднимитесь с подзорной трубой на марс и попытайтесь обнаружить наш «Ди».

Капитан не успел закрыть рот, как длинноногий мичман оказался на полпути к салингу бизань-мачты.

— Есть, сэр, — донесся его ответ сквозь пелену дождя. Небо потемнело еще больше, и на фрегат обрушился шквал с ливнем: стена воды была такой плотной, что какое-то время со шканцев с трудом различали полубак, а из шпигатов подветренного борта хлестало ручьями.

Внезапно ливень прекратился, и как только немного развиднелось, послышался голос мичмана:

— Сэр! Наш фрегат на траверзе подветренного борта, корпус виден над горизонтом. Он сумел выловить…

— Доложите как полагается, — громким, но нудным голосом отозвался капитан. И бросил вестовому: — Лейтенанта Барра ко мне!

Оставив свой боевой пост, третий помощник кинулся к шканцам. Когда он поднялся на них, ветер стал срывать с него мокрый дождевик. Судорожными движениями он одной рукой придерживал плащ, а другой — зюйдвестку.

— Снимите ее, сэр! — вскричал капитан Гриффитс, побагровев от злости. — Вы что, боитесь сквозняка? Или забыли приказ лорда Сент-Винсента о том, как должно приветствовать командира… — На этом его порыв угас, и он спросил уже более миролюбиво: — Когда ждать смены течения?

— Прошу прощения, сэр, — отозвался лейтенант Барр. — В десять минут девятого. Осмелюсь доложить, что сейчас заканчивается период между отливом и приливом.

Буркнув что-то себе под нос, капитан обратился к мичману:

— Что вы сказали, мистер Хауэлл?

— Он сумел выловить свою грот-стеньгу, сэр, — отвечал мичман со своего насеста. — И только что пошел в крутой бейдевинд.

Капитан направил подзорную трубу на «Ди», чьи брамсели были отчетливо видны над неровной линией горизонта, а когда зыбь подбрасывала оба фрегата, то он мог видеть и марсели. Вытерев насухо линзу объектива, он снова прильнул к окуляру, круто повернувшись, взглянул на француза, затем вдвинул одно колено подзорной трубы в другое и снова посмотрел на далекий фрегат. Облокотясь о планширь, капитан стоял в одиночестве на правой стороне шканцев — этой святая святых корабля.

Офицеры то наблюдали за нагоняющим их фрегатом и поджидающим добычи линейным кораблем, то исподтишка поглядывали на капитанскую спину.